Раньше я знала об Одене только по Бродскому, задыхающегося от восторга в своём эссе "Поклониться тени", и по стихотворению из фильма "Четыре свадьбы и одни похороны". Это стихотворение, помнится, меня так впечатлило, что я потом даже расстроилась, когда узнала, что оно пародийное. Я видела пару его фотографий: морщины на лице были похожи на трещины в земле.
Сегодня я три часа переводила "Homage to Clio". И когда до меня дошли некоторые отрывки, я до того перевозбудилась, что бросила перевод на середине. Я никогда, вообще никогда не видела, чтобы автор так отстранялся, чтобы казалось, что стихи написал не морщинистый человек, который вальсировал с Кристофером Ишервудом и целовал своих учеников, а что-то неодушевлённое. Этого нет с Бродским, хотя он, возможно, пытался.
Говорят, самое невыносимое и прекрасное в чтении стихов - сталкиваться с мыслями, которые ты считал только своими. У Одена самое невыносимое и прекрасное - сталкиваться с мыслями, которые ты не можешь вообразить у человека.


Отрывок, почти подстрочник.